Люблю афоризмы и цитаты, но которые работают. Согласитесь с тем, что предлагаемое решение рабочее

Не потеряйте. Подпишитесь и получите ссылку на статью себе на почту.

Черчилль играл со словами и смыслами как Вивальди со звуком скрипки. Он был красноречив, остроумен, колок, груб, взвешивал каждое слово или говорил опрометчиво. Эпистолярное наследие этого великого человека поражает, а многое из сказанного им стало афоризмами и сегодня издается отдельными тиражами.

Большинство из нас знают лишь о фултонской речи У. Черчилля, в то время как британец в истории произнёс несколько знаменитых речей, которые являются примером и вдохновляют тысячи людей. Возможно, что таких речей в У. Черчилля наберётся даже больше, чем у других известных людей. Они все разные – одни он читал по радио, другие произносил перед выпускниками колледжей и школ, одни – получасовые, другие – на пару предложений. Но есть нечто объединяющее, то, что характеризирует и другие известные выступления, то, что затмевает художественную красоту. Глубина. По свидетельствам современников в годы войны жизнь в Британии во время радиообращений Черчилля практически замирала. У приёмников собирались дети и взрослые, молодые и пожилые. Его речи не только вселяли надежду, они стали своеобразным ритуалом. Подобных примеров история не знает, и это делает обязательным знакомство хотя бы с частью наследия британского премьер-министра.

Парламентские выступления У. Черчилля «Blood, Toil, Tears and Sweat» и «Their Finest Hour»

13 мая 1940 г., вступая на должность премьера, Черчилль, говоря о предстоящих испытаниях войны, в небольшом обращении использовал всё своё красноречие. Его знаменитая речь «Blood, Toil, Tears and Sweat» переводится на русский как «Кровь, тяжелый труд, слёзы и пот». Мы уверены, что это выступление не может оставить равнодушным никого. Судите сами – вот часть сказанного:

Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжёлого труда, слёз и пота. Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы спросите, какова наша политика? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей нашей мощью и со всей той силой, которую Бог может даровать нам; вести войну против чудовищной тирании, равной которой никогда не было в мрачном и скорбном перечне человеческих преступлений.

Такова наша политика. Вы спрашиваете, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа – победа любой ценой, победа, несмотря на все ужасы; победа, независимо от того, насколько долог и тернист может оказаться к ней путь; без победы мы не выживем. Необходимо понять: не сможет выжить Британская империя – погибнет всё то, ради чего она существовала, погибнет всё то, что веками отстаивало человечество, к чему оно веками стремилось, и к чему будет стремиться. Однако я принимаю свои обязанности с энергией и надеждой. Я уверен, что люди не дадут погибнуть нашему делу.

Сейчас я чувствую себя вправе потребовать помощи от каждого, и я говорю: «Пойдёмте же вперёд вместе, объединив наши силы».

С точки зрения риторики сильными сторонами этой речи является прямота, честность и высказанная уверенность. Но каков рецепт успеха? Не секрет, что Черчилль всегда к своим выступлениям, продумывая и грамотно их . Помимо общего стиля обращения следует выделить использование отдельных , в частности , с помощью которых автор показывает собственную позицию. В привязке к ситуации, в которой речь произносилась, выглядят они не только актуально, но и органично.

Также он мастерски применяет призывы. В тогдашних условиях, апеллируя к глобальным ценностям (существование Британской империи), Черчилль своими воззваниями обращается и к народу, поддержка которого нужна, и к представителям разных политических сил, рисуя картину таким образом, что двух взглядов на происходящее быть просто не может.

Спустя месяц после первого выступления в качестве премьер-министра, союзник Англии Франция был повержен. Речь У. Черчилля по этому поводу («TheirFinestHour»; в переводе на русский – «Их звёздный час») в Палате общин 18 июня была не менее впечатляющей, но походила более на доклад со статистическими данными. С наиболее живописной заключительной её частью вечером этого же дня он обратился к британской нации. Короткое радиосообщение стало настолько популярным, что сегодня считается одним из знаменитейших выступлений политика и образцом риторического мастерства:

Подводя этот страшный итог, и трезво оценивая грозящие нам опасности, я вижу серьёзные основания для бдительности и усилий, но не вижу причин для паники и страха. На протяжении первых четырёх лет прошлой войны союзников преследовали сплошные неудачи и разочарования… Мы не раз задавали себе вопрос: «Как мы придём к победе?» – и никто не мог дать на него точный ответ до тех пор, пока в конце совершенно неожиданно и внезапно наш страшный враг не капитулировал перед нами, а мы так упивались победой, что в своем безумии отбросили прочь её плоды…

Битва, которую генерал Вейган называл битвой за Францию, закончена. Я полагаю, что сейчас начнется битва за Англию. От исхода этой битвы зависит существование христианской цивилизации. От её исхода зависит жизнь самих англичан, так же как и сохранение институтов государственности и нашей империи. Очень скоро вся ярость и мощь врага обрушатся на нас, но Гитлер знает, что он должен будет либо сокрушить нас на этом острове, либо проиграть войну. Если мы сумеем противостоять ему, вся Европа может стать свободной и перед всем миром откроется широкий путь к залитым солнцем вершинам. Но если мы падём, тогда весь мир, включая Соединённые Штаты, включая всё то, что мы знали и любили, обрушится в бездну нового средневековья, которое светила извращённой науки сделают ещё более мрачным и, пожалуй, более затяжным. Поэтому обратимся к выполнению своего долга и будем держаться так, чтобы, если Британской империи и её Содружеству наций суждено будет просуществовать ещё тысячу лет, то и тогда, через тысячу лет люди могли сказать: «Это был их звёздный час».

Уже первые слова выступления позволяют автору добиться внимания аудитории. Для этого У. Черчилль применяет такие , как предуведомление и повышение напряжения. «Подводя этот страшный итог…» – эта фраза заставляет слушателей полностью сосредоточиться на том, что говорит оратор.

Показательным и очень удачным, исходя, в том числе, и из личных убеждений автора, является подобранное им сравнение: если Германия победит – мир ждёт новая эпоха средневековья. На основании того, что долг Британии перед всем христианским миром (в некоторой мере – гиперболизация – еще один приём) – не допустить подобного сценария, строится призыв к стойкости. Очень важно то, что, не смотря на тему обращения, речь очень поэтична. Черчилль приводит аналогии залитых солнцем вершин, которые откроются перед всем миром, если Британия справится со своим заданием. Это действительно мотивирует.

Фултонская речь

Пожалуй, самая известная в историческом и политическом контексте речь У. Черчилля была произнесена ним перед выпускниками Вестминстерского колледжа в городе Фултон, США, 5 марта 1946 г. Советскими политиками она была воспринята как сигнал к началу холодной войны, но сам британский политик в то время не был официальным лицом. У власти находились лейбористы, консерватор же Черчилль лишь высказывал собственные взгляды, отстаивая идею необходимости тесного союза Великобритании и Соединённых Штатов. Но его резкие взгляды и оценки коммунизма были быстро подхвачены прессой, которой особенно понравилась мысль о «железном занавесе». Таким образом, благодаря пристальному вниманию со стороны общественности, фултонская речь стала одной из самых знаменитых в истории ХХ века. Она подвела итог под новым раскладом сил в мире, который стал биполярным, а США заняли в нём место единоличного лидера Запада.

.

Сегодня опять наткнулся на цитату

«Критикуешь — предлагай, предлагаешь — делай, делаешь — отвечай ».
пишут, что, якобы её сказал (Королёв С.П.)

...

Давно знаю эту цитату и совершенно с ней не согласен. типично-совковая формулировка недостойная права на жизнь. Это еще раз показывает, как для нас важны авторитеты и стереотипы мышления совершенно не проверяются, прежде чем их пускать на передачу.

Если видишь проблематику, то почему ты должен молчать, если не знаешь, как ее решить?
Служащие Тойоты как подорванные по всему миру собирают критику, и считают это ВАЖНЕЙШЕЙ задачей филиалов на местах! т.к. именно с осознания проблемы начинается её устранение и развитие. А депроблематизация-переход от вопроса к задаче-это очень трудная вещь. Не всегда она лежит на поверхности. Часто нужны исследования и переход на другой уровень мышления. Энштейн так и говорил, что проблема решается только, если выходишь на более высокий уровень видения, чем тот, где находится проблема.

И тот же Энштейн говорил, что даже если жизнь бы его зависела от какой-то задачи, то 90% времени на неё отведенные он бы потратил на формулировку вопроса. Т.е. критика-это золото, за которым надо гоняться!
И такая постановка вопроса, что ты не можешь сказать фе, если не знаешь ответа-это остаться без этого золота. Даже уборщица Варвара Семеновна, которая ничего не будет предлагать и делать и отвечать, но если её фи было по-существу-нормальная реакция-это прислушаться и проверить, а не заткнуть ей рот или требовать предложений, действий и ответственности.

Если я ничего не понимаю в создании двигателей, но у меня была Лада в молодости, которая кипела и до капремонта 10000, то сейчас имея гольф почему я не могу критиковать и двигатель и ходовую Лады, если сам ничего не могу предложить заводчанам ВАЗа и тем паче что-то сделать и тем паче взять на себя ответственность.

Неужели мне надо закончить на инженера двигателестроителя, чтобы иметь право сказать-Лада-говно!

ps
И гольф-говно. Надо пересаживаться на Тойоту.

pps
Сегодня осенило

Королев-это был не парень из подворотни. Скорее всего, данное высказывание-это метод работы с непосредственными подчиненными. Подчиненные были людьми не простыми. И кому еще продолжить цепочку, если не этим людям, которых он отбирал и знает, на что они способны. Это все равно, что в Ставке бы встал командующий фронтом и бахнул свое несогласие- случайных людей там нет и, скорее всего, должность должна заставлять идти дальше критики. Ну а кому еще продолжать?

А вырванное из системы, где это правило работало, конечно, оно не работает. Думаю, это единственное объяснение, т.к. Королев- не дурак, а вся эта история еще раз возвращает к мысли, что внесистемно и непроцессно, вообще надо стараться даже не приступать к вумным рассуждениям

Прошу позволения начать...

Палата общин приветствует образование правительства, олицетворяющее единое и непоколебимое решение нации вести войну с Германией до победного конца.

В прошлую пятницу вечером я получил разрешение Ее Величества формировать новое правительство. Оно, как показывает нам желание и воля Парламента и нации, должно опираться на как можно более широкую народную поддержку и должно включать в себя все партии, как те, которые поддерживали прежнее правительство, так и оппозицию. Я выполнил наиболее важную часть этой задачи. Был сформирован кабинет военных министров в составе пяти членов, представляющих, с либералами-оппозиционерами, единство нации. Три лидера партий согласились войти или в кабинет военных министров, либо в высший исполнительный комитет. Армия, флот и военная авиация получили своих руководителей. Было необходимо сделать все это в один день, принимая во внимание срочность и суровость событий. На несколько других ключевых постов были сделаны назначения вчера, а сегодня я представлю дальнейший список кандидатов Ее Величеству. Я надеюсь закончить назначение глав основных министерств в течение завтрашнего дня. Определение других министров обычно занимает больше времени, но я полагаю, что, когда Парламент снова соберется, эта часть моих обязанностей будет выполнена, и правительство будет сформировано полностью.

Я посчитал, что в общих интересах предложить, чтобы Палата была созвана сегодня. Председатель палаты общин согласился со мной и предпринял необходимые действия, в соответствии с полномочиями, данными ему резолюцией Палаты Парламента. По окончании сегодняшнего заседания, будет предложен перерыв до четверга, 21 мая, конечно, с возможностью встретиться раньше назначенного срока, если в этом будет необходимость. О делах, которые надо будет сделать за эту неделю, члены Парламента будут извещены при первой возможности. А теперь я приглашаю, данной мне властью, засвидетельствовать поддержку Палаты предпринятых нами действий и выразить доверие новому Правительству.

Формировать администрацию такого масштаба и сложности — серьезное дело уже само по себе, но нужно помнить, что мы только на подготовительном этапе одной из самых великих битв в истории, что наши войска задействованы в Норвегии и в Голландии, что мы должны готовиться к действиям в Средиземном море, к продолжительным воздушным сражениям, и что еще очень многое должно быть подготовлено здесь, дома. Полагаю, в это тяжелое время меня простят, за то, что мое обращение к Палате сегодня не будет продолжительно. Я надеюсь, что каждый из моих друзей и коллег, или бывших коллег позволит сегодняшней церемонии быть короче, чем положено. Я повторю перед Палатой то, что уже сказал присоединившимся к новому Правительству: «Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота».

Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы меня спросите, каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, не смотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным не был путь; потому что без победы не будет жизни. Это важно осознать: если не выживет Британская Империя, то не выживет все то, за что мы боролись, не выживет ничто из того, за что человечество борется в течении многих веков. Но я берусь за эту задачу с энергией и надеждой. Я уверен, что нашему делу не суждено потерпеть неудачу. И в этот момент я чувствую себя вправе настаивать на всеобщей поддержке, и я призываю: «Идемте же, идемте вперед единой силой».

Печатается по кн.: British Library of Information // Avalon Pr. & NSSR Перевод: Ann Revnivtseva & Mike Revnivtsev

Электронная версия текста подготовлена: Hoaxer «Военная литература»: militera.lib.ru

"Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжёлого труда, слёз и пота. Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы спросите, какова наша политика? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей нашей мощью и со всей той силой, которую Бог может даровать нам; вести войну против чудовищной тирании, равной которой никогда не было в мрачном и скорбном перечне человеческих преступлений."

Если кто, вдруг забыл или не знает, то я напомню чьи это слова. Сэр Уинстон Черчилль. Произнесены они 13 мая 1940 г., при вступлении на должность премьера. Сказано честно, горько, без жонглирования словами. Мало кто из политиков, и до, и после был настолько честен перед нацией. Могу припомнить лишь Маннергейма, заботами СССР, оказавшегося в той войне в противоположном лагере. Черчилль был неправ только в одном, и то, я уверен, он прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Была в истории тирания, равная, даже более страшная чем гитлеровская, существовавшая с ней бок о бок - советская. И я не раз уже писал о том, что карты истории легли так, что свободному миру пришлось заключить союз с одним дьяволом, дабы уничтожить другого. И ещё - Черчилль немного опоздал, а потому и крови человеческой пролилось много больше. Ведь перед Черчиллем был Чемберлен, был Даладье, те, кто до последнего надеялся на то, что врага можно умиротворить, что накопленное, созданное в огромных количествах оружие может так и не выстрелить.

Они вели себя не только трусливо, но и глупо, работая на свой грядущий разгром. И не только это. Холокост, - вина за который частично ложится и на них, на западных лидеров. Они, просто, не хотели раздражать Гитлера, а потому заворачивали в море суда с еврейскими беженцами, вводили жёсткие квоты на въезд в Палестину, отказывали беглецам из Рейха в убежище. Только бы не рассердить без надобности. В сговоре Молотова -Риббентропа тоже есть их вина - слишком уж вольготно чувствовали себя в Европе два усатых бандита.

Таков, увы, горький побочный продукт демократии, при всех её прочих неоспоримых достоинствах - странная уверенность, что со всеми и всегда можно договориться, если вести себя разумно. Вот только, с чьей точки зрения - разумно. И Сталин, и Гитлер, в рамках своей идеологии, своей политики, тоже действовали вполне разумно, не чувствуя и не имея никаких моральных обязательств перед "растленными буржуазными демократиями". Впрочем, и друг перед другом тоже. Сталин и не скрывал перед подельниками, что надул фюрера, а то, что всё вышло не так как он хотел, ну так и Гитлер был не лыком шит...

Во всяком случае, Черчилль, в отличие от обоих диктаторов, был предельно честен перед нацией. А ещё, у него была цель, ясное понимание того, что нацистской Германии и Англии вместе, в одной Европе не бывать. Слишком глубоки противоречия, слишком различны политические режимы и философия обоих государств. Повторю, так легли карты, что Советский Союз был в тот момент менее опасен, чем Германия. Но и после войны, уже в отставке, Черчилль остался собой, не собираясь скрывать своих мыслей, будучи честным перед собой и остальным миром. А потому, разгромив одного врага, он ясно обозначил другого, однозначно развеяв послевоенные иллюзии. 5-го марта 46-го, выступая перед выпускниками Вестминстерского колледжа в Фултоне, он предельно ясно обрисовал картину новой политической реальности. "Мы не можем закрыть глаза на то, что свободы, которые имеют граждане в США, в Британской империи, не существуют в значительном числе стран, некоторые из которых очень сильны." А также "Тень упала на сцену, ещё недавно освещенную победой Альянса. Никто не знает, что Советская Россия и её международная коммунистическая организация намерены делать в ближайшем будущем и есть ли какие-то границы их экспансии."

Эта речь, по мнению советских лидеров, стала сигналом к началу Холодной войны. На самом же деле, Черчилль просто констатировал факты, которые Москва упорно отказывалась признать, традиционно выдавая чёрное за белое, полицейский, фашистский режим за высшую форму демократии, агрессию за борьбу народов за освобождение. После войны Европа не знала политиков такого масштаба, даже де Голль дважды давал слабину, - в Алжирской войне и в 68-м, во время волнений, устроенных леваками. Черчилль остался Черчиллем. Лишь Маргарет Тэтчер можно, в какой-то мере, поставить рядом с ним.

Черчилль - пример и упрёк нынешним европейским лидерам, ибо их стараниями, время говорить о крови, тяжёлом труде, слезах и поте неудержимо приближается. Собственно, кровь и слёзы уже пришли в Европу, и может быть, не в последнюю очередь потому, что Европа когда-то сама отказалась от тяжёлого труда, решив переложить его на плечи чужаков. Не вышло. Чужаки, поначалу робкие и готовые на всё, лишь бы пробраться в вожделенный европейский рай, со временем, почувствовав свою силу, начали диктовать свои условия. Теперь их дети и внуки объявили войну Европе и всему западному миру. Париж, Брюссель, Мадрид, Лондон, теперь ещё и Германия. Они совершенно не находят нужным скрывать, что отныне они - хозяева Европы.

Но это, ведь, только часть проблемы, и нет ничего странного в том, что, капитулировав на одном участке фронта борьбы за выживание, европейские правительства готовы сдаться и на других, более того, призывают к сдаче тех, кто ещё пытается сопротивляться. Ещё Довлатов, 30 лет назад писал, что "от Израиля требуют благородного самоубийства". Он ошибся в одном - сейчас они хотят простого и незамысловатого самоубийства - о "благородстве" уже давно и никто не помышляет.

Но ведь и это ещё не всё. Пару лет назад, когда вводились антироссийские санкции, я было порадовался - хоть когда в Европе, хоть в чём-то, возобладал здравый смысл. До них, наконец, пусть поздно, но дошло, что за чудовище обитает на востоке континента. Опять же - для этого должен был случиться аншлюс Крыма и начаться война в Донбассе. Россия вполне открыто и явно высказывает угрозы Европе. Но и здесь, перед лицом явной опасности, нет не то что единства, даже в рамках одного военного Альянса, хуже - попытки открытого предательства. Постоянно идут разговоры о возможном снятии санкций, а вопрос продажи Украине летального оружия открыто саботируется. Недавно США назвали Россию одной из главных угроз. По идее, резонанс должен был быть такой же, как и после фултонской речи. Но нет - на деле, всё те же, как и перед той войной, попытки улестить, умиротворить агрессора.

Я ни в коем случае не призываю к войне, тем более, что, если она, не дай Б-г, начнётся, она вряд ли ограничится конвенциональными средствами. Я, просто, предлагаю ещё раз задуматься, чем чревата страусиная политика. Именно потому, что ещё есть шанс предотвратить большую войну, большую катастрофу. Да, эти шаги чреваты тем самым потом и тяжёлым трудом, но, думается мне, что лучше быть потным, но живым. А значит, временно, надеюсь, что только временно, придётся пойти на трудности, пусть и немалые, но необходимые. Отказ от этого пути вовсе не отменяет грядущих испытаний, даже не очень их оттягивает. Обе угрозы - и внутреннюю и внешнюю необходимо нейтрализовать. Я уже писал о том, что Европа должна коренным образом пересмотреть отношения с эмигрантами из стран Востока, причём, не только в первом поколении. Да, по большому счёту, это означает вернуться к политике начала 20-го века, попросту говоря - удержанию стран Третьего мира и выходцев из него "на коротком поводке".

Но главное - угроза, исходящая из России. И здесь Запад преступно наступает на старые грабли. Только санкции и всемерная военная поддержка тех, кто уже столкнулся с русской агрессией. Украины - в первую очередь. Только так можно предотвратить глобальное столкновение. Никакой политики умиротворения, разговор только с позиции силы. Когда Черчилль так заговорил с Германией, было уже поздно. С Советской Россией, как показал опыт Кореи и Карибский Кризис нужно было разговаривать именно так. Иначе, случались Венгрия и Чехословакия. Сейчас - Грузия и Украина. Россия, хоть и не советская, а суть та же. Пожалуй, даже, похуже будет.
Такие дела. Всего-то - понять, что Украина - это нынешняя Чехословакия. Отдать её, сказать - "Я привёз вам мир", а потом рухнуть в пучину большой войны - неужели снова те же грабли? Но тогда, действительно, был Черчилль. А сейчас? Будет ли кто-то готов повторить его слова: "Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжёлого труда, слёз и пота"? Будет ли кто-то готов взять на себя ответственность за судьбу западного мира, просто потому, что вопрос всё больше и больше ставится так: или-или. "И" никак не выходит, как ни старайся, как ни прячь голову в песок.

Станут ли отношения с США инструментом президентской кампании Владимира Путина? Может ли Путин предложить избирателю что-то кроме противостояния Вашингтону? Способны ли нынешние власти России реформировать российскую экономику?

Превратятся ли сотни миллиардов российской элиты в заложника американо-российских отношений? Выйдет ли боком Кремлю блеф Владимира Путина?

Об этом в беседе с Андерсом Аслундом, экономистом, бывшим советником нескольких правительств, сотрудником Атлантического совета в Вашингтоне, и Эриком Ширяевым, политологом, профессором университета имени Джорджа Мэйсона в Вирджинии.

Если верить результатам опроса общественного мнения, проведенного центром "Левада", 66 процентов россиян считает, что у сегодняшней России есть враги, 68 процентов из них называют этим врагом Соединенные Штаты. Столь высокого уровня враждебности по отношению к США социологи "Левады" не отмечали ни разу, по крайней мере, с 1999 года. Такие настроения за два с небольшим месяца до президентских выборов в России дают Владимиру Путину весомый аргумент для использования отношений с Соединенными Штатами в качестве одного из самых важных инструментов воздействия на настроения российского электората, считает Андерс Аслунд. Но, в отличие от недавнего прошлого, когда антиамериканизм действовал для Кремля безотказно, с появлением в Белом доме новой администрации он может превратиться в обоюдоострый инструмент для Владимира Путина. Проблема для Кремля заключается в том, что Дональд Трамп гораздо резче реагирует на то, что его администрация воспринимает как прямой вызов или провокации. Аслунд не исключает, что решение о расширении санкций против российских граждан, ожидаемое в ближайшие недели, может отразиться на будущем президентстве Владимира Путина, в победе которого на выборах в марте он не сомневается.

- Господин Аслунд, что эти президентские выборы, с вашей точки зрения, означают для России и для будущего американо-российских отношений?

- Я могу сделать два прогноза: Владимир Путин победит на выборах, официально получив абсолютное большинство голосов, - говорит Андерс Аслунд. - Но участие избирателей в выборах будет ниже шестидесяти процентов, что будет выглядеть провалом для Путина. Известно, что Сергей Кириенко разослал инструкции губернаторам, требуя от них обеспечить победу Путина с семьюдесятью процентами голосов избирателей при семидесятипроцентном участии электората. Таких результатов, скорее всего, не будет достигнуто, эти надежды неосуществимы, что, по большому счету, будет означать провал Путина.

- Объективно говоря, трудно назвать провалом победу на выборах, если за кандидата отдали голоса шестьдесят процентов проголосовавших. Не многие западные руководители могут рассчитывать на такую поддержку?

- В данном случае мы имеем дело с авторитарным режимом, выстроенным с расчетом на определенного правителя. У системы нет иной легитимности, кроме популярности этого правителя. Для выживания системы властитель должен оставаться у власти до самой смерти. Падение популярности для него опасно. На мой взгляд, Владимир Путин будет оставаться у власти до конца своих дней, либо он будет свергнут.

- А разговоры о том, что он может подумывать об уходе от дел, даже нечто вроде интриги, созданной российской прессой накануне его очередного выдвижения в президенты: будет - не будет? Это ничего не значит?

- Я думаю, все это было проведено с целью создания ощущения, что хотя такой поворот возможен, но все-таки Путин для нас лучше. Это было сделано лишь для поощрения пропутинских настроений. Самая большая проблема для Кремля сейчас состоит в том, как сделать президентские выборы достаточно интересными, чтобы россияне сочли необходимым прийти на избирательные пункты.

- Вы даже не допускаете мысли, что Владимир Путин в самом деле думает о преемнике, что, оттесняя от власти свою старую гвардию, он подыскивает преданную ему смену?

- Путин никому не доверяет. И он не собирается повторять неудачный, с его точки зрения, эксперимент с передачей атрибутов верховной власти Дмитрию Медведеву. На мой взгляд, смертельный грех Медведева состоял в том, что в 2011 году он отдал распоряжение, запретив министрам быть членами советов директоров государственных компаний, заместители министров и другие высшие правительственные чиновники лишались права возглавлять советы. Тем самым Медведев замахнулся на одну из фундаментальных основ структуры власти в России, созданной Путиным. И он не позволит ничему подобному случиться в будущем. Если столь слабый лидер, как Медведев, решился на такой шаг, то, на взгляд Путина, он не может доверять никому. Далее, Владимир Путин прекрасно осведомлен о судьбе авторитарных вождей, покидавших власть добровольно по договоренности с оппонентами, как например, Аугусто Пиночет. Путин, как и любой авторитарный вождь, склонен к паранойе, он не верит никому, и я полностью исключаю возможность передачи им власти кому-либо.

- Вы говорите о том, что Кремль пытается предложить российскому избирателю какую-то интригу с тем чтобы убедить его выйти на выборы и проголосовать за Владимира Путина. Но а способен ли кандидат Путин, с вашей точки зрения экономиста, предложить россиянам что-то более существенное? Например, уверенный рост экономики в нынешнем году, повышение уровня жизни?

- Нет. И это для него большая проблема. Если посмотреть на российскую систему - это легализованная клептократия, в которой Путин и его люди контролируют государство, они контролируют государственные корпорации и, по сути, получают с них налог. Особенно ярким примером является "Газпром". Деньги "Газпрома" проходят через компании приближенных Путина, в руках этих людей остается значительная часть этих средств. Можно предположить, что такой контроль людей Путина обходится России приблизительно в пять процентов ВВП, что в свою очередь оборачивается очень низким уровнем инвестиций в российскую экономику. Такая клептократическая система не реформируема. Я видел Кудрина, когда я был в Москве осенью прошлого года. Он сам далеко не убежден в том, что его идеи будут осуществлены. От него теперь требуют согласовать его программу с идеями так называемого Столыпинского клуба. Любопытно, что министр экономики России Максим Орешкин не использует термин "реформы" в своих заявлениях. А он человек ответственный за экономические реформы внутри правительства. Так что, я думаю, что экономические реформы в России исключены. В этой ситуации Путин не может предложить народу больше хлеба. Он может предложить ему только цирк в виде внешнеполитических предприятий, в основном маленьких победоносных войн.

- То есть можно предположить, что нынешний год не обещает среднему россиянину перемен к лучшему?

- Ничего не обещает. В действительности, лучшее, на что сейчас могут надеяться россияне, - что в этом году не будет экономического падения. Во второй половине прошлого года произошло совершенно неожиданное сокращение промышленного производства в России. Даже появились подозрения, что в этот период экономика страны оказалась в состоянии рецессии.

- Не столь давно, особенно после введения первых западных санкций против Кремля, многие оппоненты Владимира Путина говорили, что противостояние с Западом приведет к коллапсу системы, созданной Путиным. Как вы считаете, хватит у нее запаса прочности, скажем, еще на шесть лет президентства Владимира Путина?

- Я не возьмусь предсказывать. Понятно, что опасность коллапса системы или ее частей существует в силу разных причин. Можно предположить, что это заставит Путина активно прибегнуть к внешнеполитическому инструментарию, чтобы сохранить режим. И это делает ситуацию особо опасной.

- Насколько важны для будущего этой системы Владимира Путина, о которой вы говорите, действия Соединенных Штатов? Ведь в верной Кремлю прессе сейчас очень заметно беспокойство по поводу расширения американских финансовых санкций против российских граждан. Отчего такая тревога, если Кремль убеждает россиян, что западные санкции нипочем России, а кое в чем они даже полезны?

- Отношения с Соединенными Штатами всегда исключительно важны для России. Если судить по публичным заявлениям в Москве, Россия находится почти в состоянии войны с США. Ситуация сама по себе довольно странная. В ближайшем будущем многое будет зависеть от того, какой путь выберет Министерство финансов США, которое, согласно закону, принятому Конгрессом в прошлом году, должно в начале февраля представить список российских чиновников и предпринимателей, которые могут быть подвергнуты санкциям за причастность к кибероперациям против США, к серьезной коррупции, к некоторым другим действиям. У него есть два варианта действий. Оно может внести в список самый широкий круг людей, и это приведет к сплочению российской элиты вокруг Кремля, или оно попытается расколоть эту элиту, предложив список, включающий, скажем так, партнеров или компаньонов Путина. Я являюсь сторонником именно этого варианта. Помимо этого, в правительственных кругах в Вашингтоне и на Уолл-стрит сейчас идет активное обсуждение резкого уменьшения возможностей анонимного владения недвижимостью в Соединенных Штатах. Последствия этих обсуждений могут очень болезненно отозваться на Путине и его дружках, поскольку я предполагаю, что большая часть их капиталов вложена в недвижимость в США. Любопытная деталь. По моим подсчетам, Путин публично, по крайней мере, четыре раза жаловался на санкции в отношении Тимченко, Ковальчука, Ротенберга, хотя в общем он положительно отзывался о санкциях.

- Вы хотите сказать, что в руках Вашингтона может потенциально находиться такой мощный инструмент воздействия, как арест большей части состояния российской элиты?

- Я предполагаю, что разговор может идти о сумме, близкой к половине триллиона долларов. Я исхожу из того, что российские активы, хранящиеся за рубежом, составляют, по меньшей мере, триллион долларов. Речь идет не о государственных, а об индивидуальных состояниях. Большая часть этих денег хранится анонимно в США и Великобритании, потому, что, как ни парадоксально, такие суммы довольно трудно прятать в других местах. Например, во время финансового кризиса четыре года назад на Кипре выяснилось, что прямые инвестиции из России на Кипре составляли всего 14 миллиардов долларов. То есть можно предположить, что в офшорных убежищах находится не так много российских денег. В то же время в 2015 году, согласно оценке американского министерства финансов, через финансовую систему США отмывалось ежегодно 300 миллиардов долларов.

- Это звучит невероятно, потому что, как известно, американские банки отправляют отчеты в надзирающие правительственные органы о каждом переводе суммы больше 10 тысяч долларов.

- Вы говорите о тех, кто пользуется банками для перемещения денег. Серьезные люди совершают эти операции с помощью недвижимости. Дело в том, что в законе "Патриот", принятом после терактов 11 сентября 2001 года, где предусматриваются меры для отслеживания денежных потоков, есть исключение для финансовых операций в индустрии недвижимости. Владельцы недвижимой собственности сохранили право анонимности. Этим правом пользуются такие люди, как, скажем, Дональд Трамп. Вторая подобная группа - юридические фирмы. Пользуясь правом неразглашения данных, касающихся их клиентов, эти фирмы помогают перевести в США гигантские средства секретно.

- Господин Аслунд, что вы ожидаете от администрации Трампа? Ведь она умудрилась, кажется удивить Кремль своей, так сказать, антикремлевской позицией. Президент Трамп на словах мягко стелет, а спать Кремлю очень жестко?

- Я не думаю, что у Трампа есть выбор. Конгресс попросту припер администрацию к стене. Обвинение в потенциальном сговоре с Кремлем в адрес окружения Трампа звучит столь серьезно, что он попросту не может сделать шаги в направлении улучшения отношений с Москвой, если бы даже он хотел этого. И президент действует с учетом этих реалий. Единственный шаг его администрации, который удивил меня, - это решение о поставках Украине противотанковых ракет Javelin.

- Это сенсационный шаг, ведь президент Обама настойчиво отказывался предпринять его, хотя его трудно было заподозрить в симпатиях к Кремлю. И вдруг приходит в Белый дом президент, симпатизирующий Путину, и принимает откровенно враждебное, с точки зрения Кремля решение. Как вы его объясняете?

- Я слышу из разных источников, что Трамп внял увещеваниям своего окружения, которое убеждает его, что Украина - это важная с точки зрения международной безопасности страна, и США должны что-то предпринять, чтобы разрешить этот кризис. Его советники, насколько мне известно, считают, что появление такого оборонительного оружия в руках Украины поможет достичь соглашения с Россией относительно Донбасса. Да, Трампа лично может не волновать судьба Украины, но он знает, что украинская диаспора, особенно в штатах Среднего Запада, голосует за республиканцев, это его электорат, и он принимает во внимание этот фактор.

- Господин Аслунд, вы говорите, что санкции против окружения Путина могут быть эффективным способом давления на него, что он обеспокоен американским давлением на своих друзей. Из чего вы исходите?

- Как мы знаем благодаря откровениям Сергея Колесникова, Путину принадлежит доля в их бизнесах. Одним из самых интересных разоблачений в так называемом "Панамском досье" лично для меня стал факт перечисления Ролдугину восьмисот тысяч долларов из денег, похищенных с помощью аферы, раскрытой Сергеем Магнитским. Я поговорил об этом случае с одним из крупных российских предпринимателей. Он в этом эпизоде увидел подтверждение того, что мы в данном случае имеем дело не с ворами, а с рэкетирами. Воров бы не заинтересовала столь ничтожная, с их точки зрения, сумма. В то время как для рэкетиров важна не величина суммы, а факт "отстегивания" им процента с любой сделки, подтверждение того, что он контролирует источники дохода, как крестный отец, который демонстрирует, что он держит под контролем все.

- Как вы считаете, может обернуться к выгоде Кремля неуступчивость или, как вы говорите, враждебность, проявляемая Москвой по отношению к Вашингтону? Или Путин рискует, заигрался, имея на руке слабые карты?

- Администрация Трампа заняла очень жесткую позицию в отношении Москвы. В речах госсекретаря Тиллерсона и в выступлениях Трампа перед европейцами действия Кремля оценивались более негативно, чем их оценивали администрации Буша-младшего и Обамы. Поэтому улучшение отношений может произойти только в случае крупного позитивного шага со стороны Владимира Путина. И этим шагом, как мне кажется, может быть, образно говоря, "сдача" Донбасса. Это вероятно. Путин, который никогда не признавал наличие российских войск на востоке Украины, может сказать российскому народу, что он способствует реальному мирному урегулированию конфликта. Он может согласиться на введение в регион наблюдателей ООН и, по большому счету, ослабить Украину и президента Порошенко, возвратив ей регион, оказавшийся в катастрофической ситуации.

- Профессор Ширяев, Андерс Аслунд довольно пессимистично оценивает перспективы очередного президентства Владимира Путина и даже говорит, что результаты российских президентских выборов могут быть не столь приятны для Владимира Путина, которому хороший результат необходим, поскольку он олицетворяет легитимность созданной им системы. Согласны?

- Мне думается, неважно, сколько населения явится на выборы и сколько проголосует, в настоящий момент для президента России, - говорит Эрик Ширяев. - Во-первых, в любом случае, как мы понимаем, семьдесят процентов будет заявлено, даже выше. Во-вторых, наверное, в этом возрасте у лидеров, президентов нет особенной такой заботы о легитимности, потому что она уже установлена. И, наверное, даже маленькие цифры позволят любому правителю, в том числе и Путину, сказать, что да, люди думают по-разному, но большинство стоит за мной. Время непростое, я иду правильным путем, поэтому восемьдесят три процента или шестьдесят восемь - это безразлично.

- Хорошо. Но Андерс Аслунд считает, что большим вызовом и Владимиру Путину, и его легитимности в глазах россиян может стать загнивание российской экономики. Он приводит данные о падении промышленного производства в прошлом году и настаивает на том, что Путин не может и не будет реформировать систему, которая обогащает его и его окружение. Как вы считаете, есть у Путина способы улучшить экономическое положение россиян?

- Наверное, есть. Любой политик с окружением думает о том, как предотвратить надвигающийся кризис. Но во власти такого возраста, Путин находится у власти уже семнадцать, почти восемнадцать лет, и у самого политического лидера притупляются рефлексы, инстинкты и желания к какому-то новому всеобъемлющему радикальному изменению, его нет ни политически, ни психологически. Чтобы провести какие-то реальные реформы, нужно новое мышление, нужны новые политики. А это будут припарки.

- Ваш вывод звучит как вердикт почти двум десятилетиям правления Владимира Путина: все начиналось с разговоров о реформах, пышных фантазий о России как энергетической сверхдержаве, а к четвертому президентскому сроку - безнадежная стагнация?

- Россия правильно, с точки зрения того момента, ориентировалась на нефть и газ, огромные цены, огромные запасы. Состояние эйфории было необыкновенное, она ощущалась даже за океаном здесь. Но с развитием сланцевых производств, сланцевой нефти, монополия стран третьего мира, в том числе России, которая не третий мир, но я имею в виду страны не западного направления, подрывается, подорвалась уже. Нефть будет дешевая, газ будет дешевый, много его будет и разнообразие его будет значительное. Второе - это рост умных машин, что означает близкий конец промышленного производства наступает, то есть массового производства. Фабрики, заводы, на которых Китай поднялся в 90-е и нулевые годы, - это все приходит к концу. Технологии будут местные, поэтому ожидать какой-то прорыв в этой области в России очень трудно. Конечно, в России нужно развивать производство, фабрики, заводы, но это будет не решающим фактором в экономике XXI века и ближайших десятилетий. И третий, очень важный, но мало освещенный, малопонятный фактор - это рост среднего класса. Когда люди начинают жить немножко лучше, когда у них появляются ресурсы, когда они понимают, что эти подачки в виде плоских телевизоров и возможностей ездить в Египет в отпуск пару раз в году может быть даже - это не есть настоящая жизнь. Жизнь настоящая по-другому проходит, там есть другие перспективы, другие горизонты. Люди начинают требовать перемен, люди понимают, что у них есть права, есть свободы и им эти права и свободы все больше и больше нужны. Период, когда люди были довольны машиной, дачей, телевизором и поездкой в Испанию, даже покупкой квартиры в Болгарии, - эти времена уже проходят, людям нужно больше гораздо. И это самая главная угроза, которую и Китай, и Россия будут наблюдать. Люди просыпаются и понимают, что эта жизнь, которой они жили, - это не есть предел мечтаний, о котором говорили 20 или 15 лет назад.

- И если я вас правильно понимаю, вы считаете, что у Владимира Путина, скорее всего, нет ответа на эти вызовы, брошенные временем, говоря выспренно?

- Ответ был 15 лет назад - так называемая азиатская модель, которая представлялась миру как новое открытие, как новая эйфорическая феерия в противовес западному либерализму. Эта система пробуксовывает, скользит, кое-как работает, потому что потенциал уже исчерпан.

- Поясните, что вы называете азиатской системой?

- Авторитарный капитализм, который может вывести страну из бедности в средний класс в основном, может провести реформы, которые будут сопровождаться поддержкой населения. Но население движется вперед. Система эта просто не выдерживает проверки временем и проверки на прочность.

- Вот этот факт больше всего тревожит Андерса Аслунда, который опасается, что в ближайшем будущем может сложиться ситуация, когда российский лидер не сможет предложить россиянам ничего ради укрепления собственного имиджа, кроме маленькой победоносной войны.

- История политики подтверждает, что да, это пример правильный, ожидать этого можно было бы. Но, с другой стороны, я тоже понимаю, что стареющие политики имеют тенденцию мыслить немножко по-другому, одни становятся более упрямыми и не желают изменяться круто ни в какую сторону, это психологически им невозможно сделать, но, с другой стороны, они становятся мягче, менее злыми и менее антагонизирующими общественному мнению за рубежом. Поэтому мы можем ожидать каких-то изменений в этом плане, что Россия и Запад пойдут на взаимные уступки, каким-то образом это поможет нам избежать крупного конфликта.

- А вы, профессор, оптимист? Вы видите в поведении Владимира Путина признаки того, что он готов отказаться от использования США как жупела в своих внутриполитических целях или он все еще несгибаем?

- Пока изменений нет. То, что я писал 17 лет назад в книге по российскому антиамериканизму, как раз проявляется сегодня в тройном, в пятикратном размере. Но вот маленький пример, который совершенно не научный, последний визит в Россию, где я провел пять дней и ездил с 27 таксистами, со всеми разговаривал, все говорили мне: вы знаете, наверное, мужики договорятся, ваш Трамп и наш Путин договорятся. Сколько можно заниматься этой ерундой? Все говорили, что пора нам наконец-то договориться, зачем нам такое противостояние нужно, у нас полно взаимных интересов и взаимных угроз есть. Хотя то же мне говорили мои эксперты, политики, мои друзья в Петербурге: Эрик, вы не понимаете русской культуры, мы живем по-другому и каких-то изменений не ждите от нас.

- Предположим, что правы ваши друзья, а не таксисты, и президент Путин продолжит, образно говоря, задирать Вашингтон, администрацию Трампа, то есть вести себя традиционно. Как вы думаете, может он получить от Трампа ответ, которого он не ожидает? Скажем, резкое затягивание санкций, нечто, что может подорвать его позиции, как сильного лидера внутри страны? Ведь в конце концов Кремль дождался поставок Киеву американских противотанковых ракет, несмотря на свои громкие протесты.

- Если только экономическая ситуация ухудшится в России значительно быстро и непредсказуемо. Я не думаю, что для большинства россиян Америка представляет какой-то большой интерес. Они интересуются Америкой, многие путешествовали или путешествуют, но отношения с Америкой не стоят в списке под номером пять, шесть, семь, скорее всего, едва входят в первую десятку забот большинства россиян. Поэтому поражение в российско-американских отношениях, наверное, не будет рассматриваться как нечто угрожающее для Путина. Если в какой-то степени Америка выиграет парочку конфликтов, это может вызвать реакцию либо, конечно, ослабления позиций Путина, либо усиления. Потому что оскорбление, чувство поражения, чувство подавления никому не нравится. На этом можно сыграть - Россия как жертва или Россия как победительница. В любом случае конфликты, к сожалению, могут помочь любой власти, в том числе власти в Кремле усилить свои позиции на год-два, даже на три.

- Вы говорите о чувствах народа, а Андерс Аслунд говорит о кармане и чувствах окружения российского президента и самого Владимира Путина. Если верить анализу Аслунда, в США хранятся сотни миллиардов долларов, принадлежащих российской элите, которые теоретически могут стать объектом ареста в ответ на будущие провокации со стороны Кремля. Аргумент в отношениях с Кремлем может быть очень убедительным. Вы верите в вероятность такого варианта развития событий?

- Вариант такой вижу, конечно. Но, как мы знаем, элиты всегда приспосабливаются, на Америке свет клином не сошелся, поэтому все эти вложения и собственности могут быть проданы и быстро переведены в другие страны. Безусловно, неудобства, препятствия, которые создаются современной политикой, поражения, которые уже надвигаются, они могут дать свой кумулятивный эффект и повлиять на отношение элит к любой власти, подчеркиваю, независимо, где это - в России, в Америке, в Англии или в Занзибаре.

- Но в ближайший год мы будем наблюдать продолжение старой истории американо-российских отношений?

- Мы повторяем старый куплет, затягиваемый уже в 25-й раз. Так что не изменится ничего. Через год мы к этой теме вернемся, я скорее скажу, что, видите, изменилось очень мало.